Тёрнер. 15. Дождь, пар и скорость
Дождь, пар и скорость здесь слились в одно,
Хотя увидеть сможем мы так много,
Как в новый век открытое окно,
Приходит в мир железная дорога.
Бристоль и Лондон на века связав,
Железный паровоз вперёд помчится,
Стремясь лишь обуздать природы нрав,
Вписав свои в историю страницы.
И через мост спешит он поскорей,
Всё полотно заполонив собою,
И даже краски кажутся белей,
И даже небо здесь не голубое.
А лодочка, что по волнам плывёт,
Нам кажется песчинкой невесомой,
А паровоз лишь набирает ход,
В наш мир врываясь, как раскаты грома.
И заяц, что спешит спастись скорей,
От времени стремительного хода
Звучит предупрежденьем для людей,
Что убивают Матушку – Природу.
Но только люди вовсе не поймут,
И не спастись зайчонку, не иначе,
Осталось жить лишь несколько минут,
А он опять вперёд с надеждой скачет.
Нам не дано познать всей жизни ход,
Дождь, пар и скорость, это очень много,
Сама природа в скорости умрёт,
Виной тому – железная дорога.
Тёрнер. 16. Пещера Фингала
Встаёт над водою пещера Фингала,
Закат догорает в небесной дали,
В белесом тумане шотландские скалы,
Как смерть завлекают к себе корабли.
И вот пароходик стремится стрелою,
Чтоб в порт донести им полученный груз,
Лишь только туман пеленою покроет
Далёкие скалы, как смерти союз.
И белая чайка летит над волнами,
Стремится в борьбе пропитанье добыть,
Порою, об этом мы думаем сами,
Пока не порвётся небесная нить.
И в воздухе слышится что-то такое,
Быть может то рок или Божья рука,
Но солнце, что золотом небо покроет
Нам скажет о том, что мы живы пока.
Рассвет озарит эти белые скалы,
Разбив навсегда ненавистный туман,
Быть может судьба дальше жить приказала,
Быть может то шанс, что был Господом дан.
Пещера Фингала, зловещие гроты,
Вы тайны храните ушедших веков,
Но только молчанье хранят отчего-то
Те скалы, где каждый разбиться готов.
Поможет лишь море, что бьётся о скалы
И тихо шепнёт, что погибель близка,
Пещера Фингала, ты вечно спасала
Как будто судьбы или Бога рука.
Тёрнер. 17. Джудека. Донна дель Салюте
Джудека. Донна дель Салюте,
Лазурь небес и нежность вод,
И дышат золотом минуты,
И время, как вода течёт.
Венецианская лагуна
В своей красе отражена,
И ветер ласковый и юный
Играет в водах, как Весна.
И все гондолы, что с гребцами,
Из сказки радостной плывут,
Мы снова поразимся сами
Блаженством радостных минут.
И мы, в плену у этих далей,
Что светлой прелестью манят,
Когда мы от судьбы устали,
На полотно бросаем взгляд.
А облака, как пух лебяжий
На фоне бархатных небес,
Минуту дней со сказкой свяжут,
И, кажется, мир наш исчез.
И отступают все тревоги,
И не найдёшь тени зла,
Средь дней чарующих и строгих,
Как роза прелесть расцвела.
И рвутся дней былые путы,
Забыты жизни зеркала,
Джудека. Донна дель Салюте,
Всегда прекрасна и светла.
Тёрнер. 18. Сан Джорджо. Виды Венеции
Сан Джорджо спит.... Покрыли воду тени,
Ничто не потревожит здесь покой,
Ничто блаженства мига не изменит,
Спит мир, ведь он устал за час дневной.
Затихло всё, и звуков не услышишь,
Лишь только волны шепчут берегам,
Но, кажется, что этот шёпот тише,
Весь мир уснул, тьме покорившись сам.
И, кажется, порой, что ночь без края,
Как сказкой оковала берег вод,
Лишь только свет лазурный проливая,
Как будто бы Надежду тем, кто ждёт.
Но до рассвета времени так много,
Весь день устал и свет его погас,
Лишь только света лунного дорога
Сияет яркой краскою для нас.
Ну как же в это можно не влюбиться?
Как не услышать звуки средь тиши?
А дни бегут неслышной вереницей,
Но среди ночи их забыть спеши.
Здесь возникают сказочные тени,
Лишь башня в небеса устремлена,
И купала церквей, что цвет изменят,
И только тихо плещется волна.
Сан Джорджо спит, ничто не потревожит
Волшебных снов, что видит остров тот,
Быть может, в этом промысел есть Божий,
Что среди ночи этот мир замрёт.
Тёрнер. 19. Главк и Сцилла
Главк и Сцилла, буйство желтой краски,
От багряных до златых тонов,
Пусть твердят, что это только сказки,
Но любой поверить в них готов.
Жёлтый Солнца блеск, как цвет Церцеи,
Что предаст здесь вечной глубины,
Красный цвет грядущей смертью веет,
В вечный рок поверить мы должны.
Лишь вдали темнеют красным скалы,
Словно ревность, что всегда страшна,
Словно яд средь этих дней бокала,
Мы должны испить её до дна.
И рыбак, однажды ставший Богом,
Не уйдёт от чувств своих теперь,
Может быть, судьба бывает строгой,
Только ты в Любовь, как прежде, верь.
Ревность пусть Любовь убить стремится,
Словно чары те, что смерть несут,
Только жизни новые страницы,
Навсегда напишут дней маршрут.
Пусть Церцея обливала ядом,
Ту, что Главку так была мила,
Только вот одна Любовь наградой
Для того, кто не имеет зла.
Тот, кто отвергает чувства снова,
Так с любым чудовищем похож,
И лишь тот, кто чувством очарован,
Знает точно, красота лишь ложь.
Тёрнер. 20. Тоннель Лидского канала
Закат рисует на воде узоры
Тоннель встаёт, как гордый часовой,
И солнце догорит тихонько скоро,
А ночь накроет этот мир живой.
Ну а пока последний луч заката
Нам озаряет радостный пейзаж,
И жизнь, что нежным золотом богата,
Как будто позабытый праздник наш.
И лишь тоннеля каменные своды
Нам на пути, как призраки встают,
Так человек сумел убить природу
И проложил для рек другой маршрут.
Всё опоясал камнем и железом,
Как будто в кандалы он заковал,
И красоту природы смог зарезать
Людских умов отравленный кинжал.
Природа пострадать смогла не мало
От рук людских, что изменить хотят,
И вид тоннеля Лидского канала
Так схож, порой, с дорогой в Ад.
Быть может это отблески заката,
А может, пламя Ада в нём живёт,
Но только будет нам за всё расплата,
Природа людям предъявляет счёт.
По счёту, что судьба нам предъявляла
Мы платим снова, больше и больней,
И каменный тоннель среди канала,
Как будто предсказанье новых дней.
Тёрнер. 21. Корабль на мели
Не знаем, как же так случилось,
То шторм или судьбы удар,
А может просто Божья милость
Для корабля, что был не стар.
Он на мели, почти недвижим,
Он словно замер среди вод,
Быть может, он способен выжить,
А может, в скорости умрёт.
Все паруса растреплет ветер,
Волна ударит в борт опять,
И солнце для него не светит,
Он лишь хранит тоски печать.
Пусть экипаж не виден вроде,
Но флаг не спущен до сих пор,
Вот так он в прошлое уходит,
Читая жизни приговор.
Обычный парусник старинный,
Как памятник прошедших дней,
Он так устал от жизни длинной
И оттого он лишь родней.
Другие корабли проходят,
Свой курс проложат средь морей,
Давно так суждено в природе,
Закон судьбы понять сумей.
Всему есть время, в вечном споре,
И каждому отпущен срок,
Лишь парусник стоит над морем,
Опять, как прежде, одинок.
|